Карине Арутюнян – 47-летняя психолог из Запорожья, которая бесплатно оказывает помощь уже 10 лет. Специалист работает с теми, кого коснулись боевые действия, кто потерял близких на фронте или испытывает стресс из-за войны. Сейчас она помогает людям одновременно в двух организациях.
Inform.zp.ua пообщались с Карине о ее работе и узнали, как ей удается все совмещать, как она работает с людьми и о ее мотивации.
Война на востоке Украины и волонтерство до 2022 года
Карине начала свою профессиональную деятельность в 2000 году в школе. В 2014 году, из-за нападения России, в Запорожье открылся Кризисный центр и Карине присоединилась к нему. Она хотела помочь тем, кто в этом тогда нуждался.
«Люди хотели помочь и был нужен кто-то, кто будет координировать всю эту деятельность. Столько благотворительных фондов не было. Сейчас есть очень много благотворительных фондов, люди обращаются, поэтому уже в таком именно отдельном центре нет такой потребности. Он, может, и есть, но он уже не действует так, как действовал тогда», – рассказывает психолог.
Через 4 года она присоединилась к благотворительной организации «Каритас Запорожье», где работает до сих пор. В то время у БО были различные проекты, связанные с войной. В частности, выезды в «серые зоны» у линии боевого соприкосновения, где оказывали как психологическую, так и материальную помощь. Тогда Карине занималась другим проектом, о миростроительстве, который имел целью интеграцию ВПЛ и семей военных.
«Понимание того, что у нас идет война, было не у всех. Да и сейчас оно тоже не у всех, а тогда и вообще. Но были семьи военных, и вот такая интеграция переселенных лиц и семей военных, она была очень важна», – отмечает Карине.
Кроме этой организации, Карине работает в общественной организации «Институт психологии здоровья», у которого есть отдельное направление – Национальный центр психологической поддержки людей в горе. Сейчас там набирают группу, в составе которой будут семьи погибших военных, и будут оказывать им помощь в онлайн-формате. Такие группы они с коллегами ведут не впервые. По словам специалиста, всего за смену у нее может быть восемь сеансов, что очень много для психолога. Однако две работы она совмещает без особых трудностей, поскольку в «Каритас Запорожье» работает днем, а в Институте – вечером.
Поддержка всех, кто нуждается в помощи
В «Каритас Запорожье» за психологической помощью могут обратиться как внутренне перемещенные лица, так и просто запорожцы, которые в этом нуждаются. Причины могут быть любые: стресс после обстрелов, потеря близкого человека и другие.
Формат встречи с психологом клиенты обычно выбирают самостоятельно: кто-то – онлайн, потому что не имеет возможности приехать, или имеет личные причины. Кто-то предпочитает встречи вживую. В организации есть как групповые, так и индивидуальные ежедневные сеансы. По два раза в месяц Карине встречается с группами жен и родителей военных. Еще есть встреча, которая называется «кофе с психологом», которую могут посетить все желающие раз в месяц.
Карине также вспоминает случай, когда некоторое время в Запорожье не работали укрытия в школах из-за начала образовательного процесса. Тогда, говорит психолог, люди обращались в «Каритас» из-за стресса:
«На индивидуальные консультации, конечно, приходят люди, которые были вынуждены переехать, люди, которые пострадали от войны, кто остался без ничего. Или, ну, мы все пострадали, летят КАБы, всем страшно. Есть люди, которым больше страшно, которые во время каждой тревоги бегут в укрытие. Особенно им было трудно, когда эти укрытия не работали, когда у нас школы закрыли укрытия и людей не принимали. Это очень такие тяжелые состояния у людей были. Есть и люди, которые не так боятся».
Мы спросили у специалиста, кто обращается к ней чаще: ВПЛ или жители Запорожья. Однако, по ее наблюдениям, они обращаются примерно в одинаковом количестве.
Чаще люди все же выбирают общение только с психологом, но каждый случай, замечает Карине, индивидуален:
«Есть люди, которые не готовы на групповые, потому что им легче один на один общаться. А есть люди, для которых важны именно групповые, потому что они могут получить поддержку не только психолога, но и других людей. Особенно, когда это тематические группы. Например, если это потеря, и люди не могут понять ее. А это – круг единомышленников, где они понимают, о чем эти слезы, и им никто не скажет: «да уже хватит, да уже забудь, будь сильной». Это такие слова, знаете, которые очень травмируют».
Как проходят сеансы
Работа с новыми людьми у Карине начинается со знакомства. И установить контакт обычно не трудно, потому что люди обращаются по собственному желанию и готовы поделиться переживаниями. Хотя бывает и наоборот. Чтобы сделать общение более комфортным, она создает атмосферу доверия в отдельном кабинете и обещает никогда не осуждать.
«Я говорю о том, что все, что происходит в этом кабинете – это конфиденциально. И я никогда не имею привычки осуждать или говорить, как правильно делать, а как неправильно. Я рассказываю о каких-то процессах, чтобы человек понимал, что то, что с ним происходит – это нормально. … Если это какое-то кризисное состояние, то сначала я посмотрю, как человек выглядит, нужна ли ему медицинская помощь, предложу ему воды. Затем мы подышим, стабилизируемся. Такие упражнения стабилизационные», – рассказывает психолог.
Обычно, говорит Карине, впоследствии люди сами говорят о прогрессе и начинают замечать изменения, которые с ними происходят после терапии.
«Когда-то человек уже может улыбнуться, а когда-то он уже может плакать. Это тоже является показателем того, что произошел какой-то прогресс, потому что не все люди в горе могут плакать. Люди говорят: «я не могу плакать, у меня нет слез», а потом говорят „мне стало хуже, потому что я стала плакать“. А я говорю: «как хорошо, что вы стали плакать, потому что это означает, что уже вы начали чувствовать, и мы можем двигаться дальше», – отмечает специалист.
Работа с семьями погибших военных, восстановление и мотивация работать дальше
По словам психолога, работа с семьями погибших военных и погибших гражданских сильно отличается.
«Об этом не очень популярно говорить, но когда это военная потеря, то люди сталкиваются с очень большим количеством несправедливости. Пониманием того, что это произошло так. Иногда вокруг говорят: «да что ты плачешь, ты же деньги получила», например. Очень много таких нюансов, о которых не очень хочется даже и говорить. Но есть большая разница, когда человек болел, например, когда это (потеря, – ред.) ожидаемо. Мы не можем быть готовыми к смерти, но все же. А когда это военная потеря, есть такие люди, которые не могли даже похоронить, не было ритуала прощания. Есть люди, которые (опознали, – ред.) по ДНК, есть люди, которые даже не хоронили. А когда мы не видим, то надежда всегда остается».
Ранее Карине в своей волонтерской деятельности работала и с военными. По ее словам, они часто не хотят идти к военным психологам по личным причинам, поэтому наоборот – обращаются к гражданским.
Как отмечает Карине, свою работу она очень любит. Но иногда ей тоже бывает сложно, потому что, по ее словам, «потеря не может быть легкой». Ей также предоставляют психотерапию и помогают восстанавливаться двое специалистов. Однако больше всего психолога мотивирует, когда ее работу ценят и действительно доверяют ей.
«Такой пример. У меня была семья, у которой сын был в плену, и они два года ничего о нем не знали. И когда они узнали, что его обменяли, они еще с ним даже не разговаривали, а мне уже позвонили и сказали, что их сын вернулся. И вот каждый раз, когда я это вспоминаю, у меня такие мурашки, потому что это о доверии. Знаете, что я – своя (улыбается, – ред.). Потому что я одна из первых, кому они позвонили. Это помогает восстанавливаться и понять, что моя работа имеет смысл. А если моя работа имеет смысл, это значит, что я двигаюсь в правильном направлении», – делится Карине.
Фото предоставлены героиней материала
